К. Живульская – Я пережила Освенцим

Кристина Живульская до Освенцима

Настоящее имя будущей писательницы Кристины Живульской, данное ей при рождении, Соня Ландау. Девочка родилась 1 сентября 1914 года в городе Лодзь, всего через два месяца после начала Первой Мировой войны и за два месяца до того, когда ее родной город стал ареной для одной из крупнейших битв начала войны. Соня сначала ходила в местную школу в Лодзи, а после семья переехала в Варшаву и там девушка поступила на юридический факультет Варшавского университета. После оккупации Западной Польши в сентябре 1939 года, семья Ландау, наслышанная об антисемитских порядках в Германии, переехала во Львов, тогда оккупированный советскими войсками.

Семья вновь возвращается в Варшаву в 1941 году, которая теперь оказывается в центре Польши, полностью занятой немецкими войсками. Ландау насильно поселены в Варшавское гетто. В конце июля 1942 года немецкая администрация начинает масштабную программу эвакуации евреев из гетто в лагерь смерти Треблинка. Не дожидаясь предрешенной участи, Соня Ландау, вместе с семьей сбегают из Варшавского гетто и находят убежище в одном из районов Варшавы. Вместе с матерью они подошли к постовому на выходе из гетто, заверяя его в том, что женщинам нужно на “арийскую” сторону и тот пропустил двух Ландау. Тогда же Соня вступает в ряды Польского движения сопротивления под именем София Вишневская (Zofia Wiśniewska) и присоединяется к группе, которая помогает обеспечивает беглых евреев и поляков фальшивыми документами и укрытием.

В августе 1943 года Соня Ландау была раскрыта и арестована следователями из Гестапо. Во время допросов девушка придумала себе другую личность и назвала себя как Кристина Живульская (Krystyna Żywulska). Девушку поместили в тюрьму для политических заключенных Павяк в центре Варшавы, где она провела три месяца. Изначально Кристину Живульскую приговорили к смертной казни, но после сменили приговор на заключение в Аушвиц, куда она и была доправлена в ноябре 1943 года.

 

Кристина Живульская после Освенцима

Кристине Живульской удалось сбежать во время так называемого “марша смерти” 18 января 1945 года, спрятавшись в стоге сена у дороги. Женщина будет называть эту дату своим вторым днем рождения, а друзья будут дарить ей пучок сухой травы, месте цветов. После войны Кристина Живульская сумела отыскать своего друга детства Леона Андржевского (Leon Andrzejewski), которому удалось бежать из Польши в Советский союз еще в начале войны, откуда он вернулся идейным коммунистом. Муж будущей писательницы и автора книги Я пережила освенцим после войны работал в Министерстве Общественной безопасности – коммунистическом репрессивном органе, который просуществовал до 1954 года. У пары родилось двое детей, и семья жила в просторном доме на улице Шопена в Варшаве.

Уже в 1946 году выходят лагерные мемуары Кристины Живульской под названием ‘’Я пережила Освенцим’’ (Przeżyłam Oświęcim), в которых автор кратко опишет три месяца в тюрьме Павяк и четырнадцать месяцев заключения в лагере смерти Аушвиц. Наряду с книгой “Дым над Биркенау” Северины Шмаглевской, мемуары Живульской становятся одними из первых откровений узников Освенцима, после окончания войны. Первым языками, на который была переведена книга, оказываются английский – I survived Auschwitz и французский – J`ai survecu Auschwitz.

В конце 1950-х на пороге семьи Кристины Живульской, которая к тому моменту совершенно разочарована в браке с мужем-коммунистом, появляется молодой человек по имени Томас Харлан (Thomas Harlan). Сын известного немецкого режиссера, снимавшего, в том числе, пропагандистские антисемитские фильмы для Министерства пропаганды, хочет искупить грехи отца (оправданного, между прочим, после войны, на двух судебных процессах) и написать проникновенную книгу о войне. Работа над трудом, который автор хотел назвать “Четвертый рейх”, так и не была окончена, что не помешало Кристине Живульской и Харлану стать любовниками, несмотря на то, что мужчина на пятнадцать лет моложе. То, что начиналось как помощь с книгой о войне перерастает сначала в бурный роман, а после в грандиозный скандал, когда пресса муссирует роман между еврейской и националистом (которым Харлан никогда не был). В итоге мужчину принудительно заставляют покинуть Польшу в 1964 году, но их отношения с Живульской за границей продолжаются еще три десятилетия.

Пока сатирические произведения и поэзия Кристины Живульской пользуются все возрастающим интересом, автор пишет еще одну книгу о военном опыте, своеобразную предысторию романа Я пережила Освенцим. Мемуары Кристины Живульской “Пустая вода” (Pusta woda) 1963 года рассказывают о годах, проведенных семьей Ландау в Варшавском гетто и в Движении Сопротивления до ареста в 1943 году. В 1968 году, когда карьера Кристины Живульской находится на самом пике, Коммунистическая Партия Польши начинает антисемитскую кампанию в стране, последствием которой вновь становится травля еврейской интеллигенции. Писательница теряет высокое положение в обществе, привилегии и друзей и в 1968 году, вместе с двумя сыновьями и без мужа, иммигрирует в Германию, в страну, где она не думала, что окажется. Сначала женщина с детьми живет в Мюнхене, а после они оседают в Дюссельдорфе. Там же Кристина Живульская переводит оба своих известных военных произведения (Я пережила Освенцим и Пустая вода) на немецкий язык, и они издаются в Германии впервые. Писательница оканчивает свою житель в турах по стране, зачитывая отрывки из собственных произведений. Кристины Живульской не стало 1 августа 1993 года и похоронена она в городе Дюссельдорф.

 

Важные события в жизни лагеря

Уничтожение венгерских евреев. Этому событию летом 1944 года автор книги Я пережила Освенцим уделяет несколько глав, первая из которых красноречиво названа “20 тысяч в день”. Кристина Живульская не только описывает депортацию венгерских евреев, как узница лагеря Биркенау, которая слышала слухи, разговоры каппо и наблюдала повышенную активность в Аушвице. К тому моменту писательница уже была занята на работах в секции “Канада”, куда дополнительно направили 500 женщин для обработки вещей из ожидаемых транспортов. Книга  Я пережила Освенцим символично описывает вещевой интерес охраны из СС, которые ждали консервы, меха для своих жен и любовниц, золотые украшения, зашитые в одежде. Даже для членов зондеркоммандо в крематориях оживление в лагере означало хотя бы временную жизнь, в обмен на смерть сотен тысяч пассажиров прибывающих составов из Венгрии.

Вот уже несколько дней чувствовалось какое–то напряжение, что–то назревало. К чему–то лихорадочно готовились. По лагерю сновали эсэсовцы. Каждый из них точно знал свои функции — весь лагерь перестраивался на сожжение. Возле крематориев рыли ямы, ибо печи не были рассчитаны на такое большое количество трупов. И еще, спешно копали рвы.

 

Последние узники Майданека. В июле 1944 года в Аушвиц прибыл состав из последних эвакуированных узников лагеря смерти Майданек возле Люблина. В определенном смысле это событие было памятным для заключенных Освенцима, так как Майданек был эвакуирован в предверие занятия его советской армией. С другой стороны, Кристина Живульская вспоминает прибывших, как пожилых и больных женщин, которые ранее были свидетелями массового убийства большинства узников, своих родственников и мужчин и потеряли всякую волю к жизни.

Перед нами стоял шеф. Он заявил, что прибыл транспорт из Майданека. Почти 1000 человек. Нам приказали заполнить карточки на прибывших. Одежду не менять, они из другого лагеря, следовательно, в лагерной одежде.

 

Ликвидация лагеря цыган. Через несколько недель после последнего состава из Венгрии, в Биркенау происходит еще одно печальное оживление. Уничтожение лагеря внутри лагеря, где до сих пор проживало порядка 3000 цыган. Кристина Живульская отмечает, каким тревожным событием была эта акция для польских узников, которые находились, в глазах охраны из СС, на одной расовой ступени. До этого женщины отмечали, как цыганские дети играли в жестокую игру “сожжения евреев”, имитируя, на свой детский манер, акции в лагере.

Навсегда запомнилась эта ночь, 1 августа 1944 года. В эту ночь были сожжены все цыгане — те, что остались из Белостокского воеводства, и те, что были согнаны из Германии, и все маленькие цыганята, игравшие в сожжение евреев, и стройные смуглые цыганки, черноокие, гибкие, ловкие.

 

Варшавское восстание. В августе в городе Варшава вспыхивает восстание граждан против немецкой оккупации и обе из поставленных целей, к сожалению, не достигнуты. Арестованные десятки тысяч граждан отправлены в заключение, многие из них в Аушвиц. Кристина Живульская и другие женщины ищут среди прибывших своих родных, друзей, соседей. Кажется, что всю Варшаву хотят сровнять землей или уморить в бараках и газовых камерах Биркенау.

Идут и идут, и повторяют, будто сговорившись, одни и те же слова: «Нет больше Варшавы. Остались груды развалин. Варшавы нет!»

 

 

Восстание зондеркоммандо. В октябрьский день 1944 г. одна из женщин вбегает в канцелярию с криками о том, что горит крематорий. Как оказывается, мужчины, члены зондеркоммандо решили не отправляться на верную смерть в транспорте из лагеря и подняли восстание, напав на охрану. Один из крематориев Освенцима был сожжен и обрушился, а оживление в лагере стоило жизни как охранникам, так и участникам, и пособникам среди узников. Кристина Живульская проводит мрачное сравнение между огнем от сожжения тысяч невинных людей и огнем подожжённого крематория.

— Взбунтовалась эондеркоманда. Их отправку задержали… Должны были сегодня вывезти. Они решили не дать обмануть себя, как те, перед ними… Может, это станет сигналом к восстанию во всем лагере.

 

 

Уничтожение следов преступлений. В ноябре месяце приходит приказ уничтожить следы преступлений в Биркенау. Мужчины и женщины заняты на разборке теперь взорванных крематориев, работники “Канады” перепечатывают списки заключенных для дальнейшей переправки на Запад. В Бухенвальд. Узники не могут поверить в то, что они доживут до конца войны, а премии от лагерного начальства кажутся подозрительными. Автор книги Я пережила Освенцим задается мыслью, неужели все эти преступления канут в пучину истории и на месте лагеря будет просто поле с травой.

Снова мы расстаемся с надеждой на освобождение, настойчиво бьется мысль: «Раз они уничтожают следы преступлений, значит, уничтожат и нас — свидетелей. И никто в мире ни о чем не узнает. А если кто–нибудь и выберется отсюда — кто ему поверит, его не захотят и слушать…»

 

 

Марши смерти. Женщины целый год слушали слухи о приближении Красной армии, о том, что немецкие оккупанты будут повержены всего через две недели. И вот Аушвиц действительно скоро будет освобожден, но десятки тысяч его узников выгнаны в январский мороз на улицу и должны идти днями и ночами на запад. Именно во время этого “марша смерти” Кристина Живульская прячется в сене и тем самым, вполне возможно, избавляет себя от холодной и голодной смерти в дороге.

А в голове стучит: «Триста километров, первый привал ночью!.. Прошли только десять километров, а кажется, что я иду целый год… Триста километров, прикладом по голове, триста километров. А если даже дойду… Снова апели… снова голод и вши…»

 

 

Упоминаемые в книге личности

На страницах своей книги Я пережила Освенцим Кристина Живульская регулярно называет имена членов СС от низшего до высшего звена, с которыми сталкивается в лагере или о деяниях которых слышала. Ее перо изобличает жестокость и мелочную алчность каппо из числа заключенных, в особенности блоковых, обычно этнических немок. Порядок на низших ступенях поддерживается привилегированными узниками, которые избивают других, отнимают последнюю еду и удобства. Также звучат имена всех трех комендантов лагеря смерти Освенцим, в особенности последнего, который в конце существования лагеря начинает вести себя, словно никаких преступлений и не было и все может быть забыто. Ниже я отмечу те исторические личности, из числа СС, которые Кристина Живульская упоминает поименно в книге “Я пережила Освенцим”.

 

Обершарфюрер Хустек. Проводил, среди прочих, отбор прибывающих узников для работы и на уничтожение.

Доктор Йозеф Менгеле. Хауптштурмфюрер СС, отвечавший за отбор прибывавших в Аушвиц узников для работы или для умерщвления. Проводил медицинские эксперименты над заключенными. В 1949 году поселился в Аргентине, где спустя тридцать лет умрет от инсульта на пенсии.

Хауптштурмфюрер Йозеф Крамер. Комендант лагеря Берген-Бельзен, в прошлом адъютант Рудольфа Гесса, а с 8 мая по 25 ноября 1944 года руководил акциями по уничтожению в Биркенау. Повешен, как военный преступник, 13 декабря 1945 года.

Гауптшарфюрер Отто Молль. Проработал в Освенциме с 1941 года до самого конца существования лагеря. 9 мая 1944 года был назначен начальником всех крематориев в Биркенау. Повешен, как военный преступник, 28 мая 1946 года.

Рапортфюрерин Ирма Грезе. Была надзирательницей сначала в Равенсбрюке, а с марта 1943 года в Аушвице-Биркенау. Вскоре была назначена главной надзирательницей лагеря. Повешена за военные преступления 13 декабря 1945 года в возрасте двадцати двух лет.

Оберштурфюрер Франц Хесслер. Занимал разные должности, в том числе начальника зондеркомманды, уполномоченного по отбору узников для умерщвления в Биркенау и даже личного телохранителя коменданта Баера. Повешен 13 декабря 1945 года вместе с Ирмой Грезе и Йозефом Крамммером.

Артур Либехеншель. Был комендантом Освенцима с 10 ноября 1943 года до 19 мая 1944 года, когда был переведен на ту же должность в Маданек. Был повешен 28 января 1948 года.

Штурмбаннфюрер Рихард Баер. Стал комендантом Аушвица 19 мая 1944 года и пробыл на должности до эвакуации лагеря. После войны скрывался, работая простым лесником до ареста в 1960-м году. Так и не дождавшись приговора, умер в заключении от сердечной недостаточности.